Первый косач
— Ну, со мной пойдешь или тут будешь?- Обычно так, Антон Васильевич, собираясь на охоту, приглашал с собой и внука. Колька, конечно же, вставал, садился на кровать, и всем своим сонным видом показывал, что ему все равно куда идти, и конечно же оставался дома. Однако, в этот раз, что то с ним случилось…
— Дед, дед пойдем завтра на охоту! — Начал он с утра свою «шарманку». Дед, всячески отнекивался, ссылаясь, то на осколок в ноге, то на осеннюю погоду, однако понимал, что сводить Николашку на охоту надо.
— Ладно, если к завтрашнему дню, дождик утихнет, то пойдем! Но слушаться меня там, и самовольство не проявлять, а то тут, же домой! Уроки свои учить пойдешь!
Конечно же, ни о каких уроках серьезной речи и не шло, но острастить надо, так для порядка. Дед хоть и строгий был, да правильный, но внучка баловал и очень нежно любил. А порядок, надо сказать он любил. Хотя, наверное, правильнее сказать, что к нему, за 30 лет армии он привык, и иной уклад он не представлял. На его долю выпали самые разные вооруженные конфликты, где ему приходилось и людей спасать, и себя защищать… Не любил молодость вспоминать, да и не рассказывал о ней почти никогда… Выйдя на пенсию, вернулся к себе на родину, в деревню своего босоногого детства, занялся пчеловодством и охотой. Да и в любом деле, за какое бы он не брался, все у него спорилось, получалось.
— Эй, Кольк! Да где ты спрятался! Погоди, я тебя найду! Иди сюда, ружье-то кто чистить будет!!
При этом магическом призыве, Коля забывал все на свете. Ведь ему дадут чистить ружье — самое настоящее, охотничье. И вот не пойми, откуда пришел внучонок. Внешний вид его уже отличался от того утреннего, чистого и опрятного десятилетнего мальчугана, приехавшего из города на каникулы. Чем-то он стал похож на некрасовского: « ноги босы, грязно тело, и едва прикрыта грудь…»
— Ай-яй, хорош, ничего не скажешь! Ладно. Хоть знаешь, что и как делать-то надо?!
— А то. Вот, гляди, отводишь защелку на цевье, и хоп, оно уже в руках. Далее, эх, туговато, что-то, помоги.
— Давай, давай, сам, тренируйся! Отводи рычаг в сторону. Ну, вот, а говоришь, помоги!
С добродушной улыбкой, в густую бороду и усы, и нескрываемым удовольствием, говорит дед.
Прошло около часа. Коля неспешно убирает в чехол ружье… Медленно, но верно день, в своих трудах и заботах, подошел к вечеру. Коля все посматривал на серое, неприятное небо, и в глубине души надеялся, что выглянет солнце. После пятнадцати часов, моросящий и нудный дождь, сыпавший днем, и успевший изрядно надоесть, закончился. Сквозь тучи стало проглядывать солнце. Сначала робко и несмело, но постепенно, его свет становился все ярче, сильнее. Даже слегка потеплело, хотя близился закат. Потепление одарило детскую, добрую и чистую душу огромной надеждой и уверенностью в полной уверенности на завтрашний день. Охота состоится!
— Дед, идем? — С уверенностью в голосе был задан вопрос.
— Идем, идем! Куда же от тебя деться-то!! Но учти, разбужу рано, затемно еще. А сейчас ужинать и спать шагом марш!
Постепенно в деревне все стихло, стемнело. Настает ночь. Васильевичу было не до сна. Он вышел на веранду, стал смотреть на звезды, думать, вспоминать что-то… Прогулявшись таким способом, обдумав завтрашнее мероприятие, пошел спать.
— Коля, Коль!! Поднимайся, пора!
Быстро встав и одевшись, наскоро перекусив, они пошли. Яркими качающимися пятнами в темноте светило два фонарика, указывая путникам дорогу, хотя каждая кочка и ямка, были известны им уже давно, поскольку вместе ходили и за грибами, и за ягодами. Постепенно, сквозь мглу ночи, медленно, но верно, стали проявляться первые утренние лучи. Они были не такие яркие и сильные как летом, но достаточно теплые.
— Коль, резиновые сапоги одел?
— Угу.
Сонно и нехотя ответил внучек. «Да, я же знаю, что туман будет». Подумал про себя.
— Дед, долго еще?
— Устал уже? Прошли-то всего километра два!
— Да нет, я не об этом. Косачи-то где?
— Слушай.
«Чуфшшш! Чуфшшш!» — раздавалось по округе.
На старом, зарастающем зверобоем, тимофеевкой, клевером и мышиным горошком, поле, были слышны необычные звуки. Детский слух отчетливо их уловил. Ему показалось, что кто-то читал заклинания.
— Они?
— Ага, слышишь, значит. Это он и есть — тетерев! А теперь тихо пошли. Они чуткие очень, видят и слышат замечательно, и у них где-то сторожевой должен быть… Вот и он! Видишь, на макушке сосенки сидит?
— Ага!
— Осторожнее, смотри что бы он тебя не увидел, а то вся стая уйдет, и ищи ее потом заново. Пригнись и пошли вокруг их, зайдем по солнцу.
Поскольку вся территория токовища давно известна, то обойти ее стороной охотниками труда не составило. Даже мелкие ямы и канавы, наполненные водой от прошедших дождей, им помехой не были, а что уж говорить о кустах шиповника, попадавшегося у них на пути. Ягоды его, все в каплях тумана, горели маленькими красными лампочками, словно гирлянда на новогодней ёлке, сквозь которую протянута тонкая нить паутины. Вот так шаг за шагом, ступая след в след, маскируясь отдельно растущими сосенками и молодыми березками, они обогнули токовище.
— Странно дед…
— Чего?
— А почему они токуют, ведь не весна вроде бы?
— Душа у них поет, вот и токуют. Самок с ними нет, они «концерт» и устроили.
С легким прищуром и улыбкой был дан ответ.
— Вон, когда мамки рядом нет, ты тоже, иной раз песню затягиваешь. Забыл разве?
— Дед, хорош подшучивать. Я серьезно спрашиваю. Почему они осенью токуют?
— Да сил за лето накопили, вот и токуют. Последним теплым денькам радуются. Зима скоро, они это чувствуют, вот и пытаются лето запомнить чем-то хорошим. Ты же тоже лето любишь запоминать!
— Тсс! Дед, смотри!
— Ой-ё! Заболтались мы с тобой… Давай, в сторонку отойди, немного…
Взяв левее, они попали на старую вырубку, всю поросшую брусничником. Ягод было много, и из-за этого она была бордово-красного цвета. В этот момент, из под ног, с шумом, вырвалась какая-то птица серого цвета. Оба испугались и отшатнулись, но скорее от внезапности момента.
— Рябчик.
— Кто такой рябчик?
— Да маленькая птичка, похожая размером на небольшую курочку или голубя. Пестрого окраса. Бывало, сядет он на ветку и исчезает.
— Слетает?
— Да нет же, говорю, исчезает. Невидимым делается. Так они ловко маскироваться умеют, что и на голой ветке не сразу отыщешь его. Пришли. Давай теперь тихо. На ружье, стрелять будешь сам, будь внимателен и осторожен.
Неспешно, и аккуратно продолжили они скрадывать тетеревов. Приблизившись на расстояние верного выстрела, Коля прицелился, стрельнул. Словно черная, огромная и быстрая туча, птицы полетели прочь от того страшного звука, что пришел вместе с людьми. Он только и видел, как они, становились все мельче и мельче, а потом и совсем исчезли.…Одна птица, упав на землю, некоторое время еще взмахивала крыльями, но с каждым разом все слабее и слабее. Охотники подошли к добыче. Николаша впервые увидел тетерева. Косач был крупным, черного цвета, даже с синеватым отливом, с красными бровями, и красивым, лирообразным хвостом.
— Ну вот. Твоя первая добыча, поздравляю! С полем!
— С каким еще полем?
— Так охотники друг друга поздравляют, когда добыча взята. Ведь в прежние времена говорили, что не на охоту пошел, а дичь полевать.
— Понятно. Дед, а куда они улетели?
— Домой.
— У них, что дом имеется?
— Не как у нас, конечно же, но есть.
— Понятно. А мы на рябчика когда пойдем?
— Заинтересовало? Сходим, обязательно сходим! Возможно и завтра. Возьмем манок, буду учить тебя рябчика манить.
— Урааа!
Постепенно дорога повернула в сторону знакомой деревни. Домой мальчик шел, хотя наверное нет, скорее летел. Да и как иначе быть — это была его первая охота. Осенний день уже был в разгаре. Солнце светило ярко, даря всем последние погожие деньки перед долгой, темной и холодной зимой. Постепенно добрались до дома. Только здесь, разувшись и переодевшись, Коля понял, что устал. Он расправил койку и пошел спать, ведь завтра, если все будет хорошо, они снова пойдут охотиться, на этот раз на рябчика.
автор серега горьковский
фото PHOTOHUNTER
Оставить коментарий на форуме
